Ознакомительная версия.
Терминократия
В сфере продвинутых и крутых
Синтаксис держит систему,
И мысли – как «оперы» без понятых
Вникают в любую проблему.
Там взгляды – как в пасмурный день жалюзи,
А фразы похожи на тест;
И дети формата съезжают с оси,
Сканируя тайный реестр.
Теперь Шопенгауэр курит бамбук
И Гегель обуян хандрой;
Локатор инсайта отбился от рук
И вводится в чувства пароль.
И всякое слово звучит терминально,
С налётом машинной хандры:
«Винду проапдэйтил? Поюзай финалку…»
Чем дальше – тем круче дары…
«Душа креативна? Релиз мне на брифинг!
И фейс не забудьте апгрэйдить…»
«Инфа» да «имхо» виртуальны, как мифы,
В тонах от Паскаля до Фрейда.
О, асы жаргона, кудесники слога,
Вам свой бы язык сотворить;
Но мне же милее родимое слово,
Я корни хочу сохранить.
И вы извините, что я не спросил,
Как шарм загружать в интерфейс;
Я больше люблю засекреченный тыл
И непредсказуемый рейс.
Но вот незадача, – бывает пробел
В делах, одиозных, как дуст;
Вчера я плясал, голосил и гудел,
А ныне – печален и пуст.
Какой-то пацан мне всерьёз предложил
С устатку в тоске «хотдогнуть»…
Я вроде в миру никому не хамил,
Теперь одному не уснуть…
Будь ближе, родная, – мне тяжко от фраз,
В которых я – как маргинал;
Мне было бы проще зажечься без фаз,
Когда на устах – мадригал.
Так вот оно – в сердце сиянье основ
Того, как легко быть собой!..
Но только реальность ясна и без слов;
Я видел весною убитых птенцов,
Где жизнь не бывает игрой.
Ты будешь ловить новый глюк,
Пока не увидишь себя,
Ты будешь искать райских птиц,
Пока не проснёшься.
Забытые курят бамбук,
А те, кто сильней – не скорбят;
Они обещают быть мудрыми
В холоде новшеств…
Твой опиум – розовый цвет,
Но это оружие сна,
Смотреть в эти линзы приятно,
Но мир любит зрячих.
Любая из ближних комет
Бывает страшней, чем война;
Примерно такая же сила
Преследует спящих…
Ты можешь обкуривать мозг,
Пока не проснётся шаман;
Ты можешь остаться крутым
И работать на дядю.
Но те, кто не млеет от звёзд,
Готовят секретный экран;
И этот капкан – как будильник,
Проснёшься, но в стаде…
Забытые курят бамбук,
А те, кто сильней – не скорбят;
И свет отделяет гармонию
От безрассудства.
Ты будешь ловить новый глюк,
Пока не узнаешь себя;
Но время даёт новый шанс
Воссиять и проснуться…
Как вольно меня в этот край занесло,
Как были крылаты мечтания!
И я не жалел упоительных слов
Внимая чудесным созданиям.
Тоску отметала бродяжья душа,
Плывя по весёлым бульварам;
И я постигал, буйноцветьем дыша,
Патриархальные чары.
И в той ностальгии дворцов и дворов
Мне было легко и просторно;
И я замирал от гуманных основ,
Чья нега проста и соборна.
И сквозь маету и глухой ампир
Тащила меня свобода
Туда, где душе возвращается мир
И людям плевать на годы…
Но память странна, как наследие драм,
А скука верна застолью;
И тихо дымя в непорочную рань,
Я славлю покой и волю.
По улицам бродит немая война,
Как выхлоп фатального пира;
И не угасает бульварный фонарь —
Светило заблудшего мира.
В час блуждающих чар даже горечь – как пир,
Даже порох – как пыль, только блажь – как смола…
Но к чему суета? В каждой битве есть мир,
Я не ставил на смерть, и она отошла.
А когда рассвело – я увидел людей
Без причуд и обид и с любовью в ладу;
А пустынный туман пробудил звонарей
И запела Земля у Небес на виду…
В час блуждающих чар не дари ветру слов,
Даже если орда облачилась в виссон;
Воздух прост и велик, стань дыханьем цветов,
Ибо в свете любви нет ни пут, ни времён.
А когда рассветёт – ты увидишь людей
Без причуд и обид и с рассудком в ладу;
А пустынный туман оживит звонарей
И Земля запоёт у Небес на виду.
В краю уснувших богов
Сквозняк похож на грозу;
И каждый мудрый готов
Держать кулак на весу.
В краю уснувших богов
Гудит магический лад;
И из любых тупиков
Выходит новый формат.
В краю уснувших богов
Царит непуганый шарм;
Исходит жар от голов
И реверанс – как пиар.
Я постигаю бальзам,
Вникая в эту игру,
Тоска течёт по устам
И плоть поёт на ветру.
В краю уснувших богов
На каждый вход – свой пароль;
Я внял хранителю слов
И разблокировал боль.
Куда намерен впадать
Поток священных надежд?
Душа желает летать
А тело просит одежд…
В краю уснувших богов
Идёт туман от речей:
Но я устал лить арго
И прорастать меж камней.
На отпечатках сапог
Не полыхнёт георгин;
А каждый выжил, как мог
И из мольбы вышел гимн…
Кто находит ключи
от волшебных дверей?
Кто не ведает боли?
Чьи сердца без камней?
Кто припомнит страну,
где мечты – как ветра?
Я не чувствую граней;
просыпаться пора.
Я люблю, когда светает
Оживает за окном,
И стихийны птичьи стаи,
Словно мир дохнул теплом.
И такой вот юной ранью
Проще верить и любить,
И невидимые раны
Озарением лечить.
Если ты ещё жив, разомкни цепь рассудка,
Отключи суету и прими дар судьбы;
Он – как утренний воздух, в котором не жутко,
Он – как воля Небес, где никто не забыт.
Наши нервы больны, мы, как видно, устали,
Но никто не желает быть частью земли;
Нас нетрудно достать, ибо мы – не из стали,
Выходи из системы, и кэш обнули.
Мир устал пребывать в состоянии битвы,
И на раненых судьбах восходят мечты;
Для кого-то – война, для кого-то – молитва,
Но прямые пути скоростны и просты.
Если ты ещё жив, разомкни цепь рассудка,
Отключи суету и прими дар судьбы;
Он – как утренний воздух, в котором всё чутко,
Он – как родина света, где мы – не рабы.
Никто не желает ломаться от боли,
Мгновенно меняться умеет лишь дым;
А шок возвращает сознанию волю,
И дрогнувший мир остаётся живым.
Внезапный экстрим – как воздушные крылья,
Но дар испытаний – не Спас на крови;
А если эмоции волю затмили,
То значит, душе не хватает любви.
Как долго умы нам туманили ложью,
Что благо – в страданьях, и боль дарит свет;
Кому хорошо быть травой придорожной?
И кто бы хотел укорачивать век?
Россию поганили, грабили, крыли,
Её называли «прогнившей страной»;
Но я не забыл, что сокрыто в той силе,
Которая раны врачует собой.
Умелые люди уплыли на Запад —
Искать благоденствия там, где нас нет;
Тела, как известно, уходят на запах,
А Дух не имеет ни смерти, ни смет.
Кому-то престижно мужать за кордоном,
Кому-то в усладу тоску покорять;
А свет неподвластен системным шаблонам,
Он дарит одно: от себя не сбежать.
Я в сердце отверз животворные речи
И песнями корни судьбы напоил;
О, вещая Русь, ты священна и вечна,
И непостижима, как тайна светил.
Жемчугами росными,
Росами жемчужными
Души в мир заброшены,
Но недоразбужены.
Всеясветны и просты
Думы колокольные;
Гнали дерзкие мечты
На пути невольные
Смелых, юных, грозовых
С песнями невинными…
Смолотила ядра в жмых
Грусть-нужда глубинная.
Нынче все погружены
В дебри виртуальные;
В мир внедрили код войны
С грёзами фатальными, —
Светопреставленьями,
Неба воздаяньями,
Чтобы поколеньями
Править, зрея планами.
Мы живём сейчас и здесь,
В том – Земли стратегия;
На свету и звон – как весть,
А впотьмах – трагедия.
Не бывали мы зверьём;
Неужель мы варвары?
Если хором запоём, —
Сдует хворь угарную.
Сколько ж можно кланяться
Барству хваткорукому,
Оставаться крайними
И ходить за муками?!
Млеет ряженый сатир
С персональной челядью;
А в тени, смакуя пир,
Промышляют нелюди.
Нас давно хотят затмить,
Сделав дикой кастою,
Чтобы мы устали жить,
На виду не шастали.
Чтоб не чуяли корней,
Были подконтрольными,
Дарят нам набор цепей —
С чарами застольными,
С дымной дурью да иглой,
С кармой неоплаченной,
С дебилоидной пальбой
В драмах зомбоящика…
Только сила Русичей
Не ясна губителям;
Воин крут и в рубище,
Наша Русь – обитель нам.
Сила наша – свет в груди,
Солнце животворное!
Посгорала на пути
Вся хандра позорная.
Мы едины не в узде,
Озареньем собраны;
Мир поёт в живой среде,
Воссияли образы.
Будь ты нищий или босс —
Все зарёй согреты мы;
Всколыхнула воля звёзд
Глубину рассветную.
Песня-колокол, коснись
Душ недоразбуженных,
Чтобы в нас играла высь
Росами жемчужными!
Ознакомительная версия.
